Игорь Христенко:

Год семейной жизни мне надо засчитывать за три

Работать на эстраде, особенно в юмористическом жанре, гораздо сложнее, чем в театре. Тут нет никаких атрибутов для прикрытия, поэтому перед зрителями ты- голенький, и критерий только один- смешно или не смешно..."- убежден один из самых смешных артистов пародистов- юмористов Игорь Христенко.

-Игорь, вы всегда в образе этакого острослова и шутника. Имидж- соответствует вашей сути или, как большинство юмористов, вы человек серьезный, если не сказать, мрачный?

    -В жизни я разный, все зависит от настроения, а на сцене - другое дело. Там какая- то особая энергетика захватывает. В свое время я, после того как ушел из Театра сатиры, работал с Шуровым - тем самым, который раньше пел куплеты с Рыкуниным. У нас с ним в репертуаре тоже были очень «острые» куплеты типа: «Раз в вагоне- ресторане я купил шашлык бараний. За окном мелькнул Урал, я шашлык еще жевал...» Я тогда выступал под фамилией Поляков, потому что Шуров меня однажды попросил: «Игоречек, возьми мамину фамилию, а то, знаешь ли, хохол с евреем как- то не сочетаются». Я спросил: «А с русским будет нормально?» Получил ответ: «Вполне» - и на год стал Поляковым. Шурову тогда по паспорту был 81 год, хотя он явно когда- то подделал свой возраст - у него дома я видел афишу 1914 года, где было написано: «Выступает любимец центральных площадок провинциальных городов Шурик Шуров». Я тогда подумал: «Не мог же он быть любимцем публики в 8- летнем возрасте?!» Так вот однажды Шуров меня спросил: «А ты знаешь, почему я так долго живу?» И тут же ответил: «Только потому, что всегда имел успех на эстраде!» С годами я понял, что энергетический обмен с залом - это действительно своего рода эликсир здоровья, некий заряд хорошего настроения. В жизни все несколько иначе. Шутить все время и невозможно, и глупо, и никому не нужно.

     Лена: Поскольку я уже много лет жена Игоря, могу вам точно сказать: плохое, мрачное настроение - это не его сущность. Однако, когда мы еще учились в институте, Игорь однажды мне сказал: «Я устал носить маску, мне в шутовском обличье плохо». Ты помнишь эту историю?

     Игорь: Ну конечно не помню, я же в маразме...

     Лена: Да ну тебя! Когда иной раз мне знакомые говорят: «Ой, везет же тебе, у тебя муж - юморист. Ты, наверное, с утра до ночи смеешься?» - я думаю: «Вот поместить бы вас дня на три в мою шкуру, так не говорили бы...»

     Игорь: Еще бы! Она же вечно в синяках ходит, с разбитым лицом, примочки свинцовые делает...

-И как давно вы так умильно препираетесь друг с другом?

     Лена: 27 лет.

     Игорь: Ужас, страшно слышать. А мне еще год за три надо засчитывать, как на войне.

     Лена: Неужели? Мне- то как раз всегда казалось, что эти «год за три» мне должны быть приписаны.

-Каким же образом вас обоих угораздило ввязаться в эти «боевые» действия?

     Игорь: Все началось в Щепкинском училище. Я учился у Виктора Ивановича Коршунова, а Ленка - на курс старше, у Николая Александровича Анненкова. Она «number one» была, самая талантливая. На нее в «Женитьбе» вся Москва ходила смотреть.

-Какая у Лены тогда была фамилия?

     -Как твоя фамилия - то?

     Лена: Чтоб легче было запомнить, я всегда говорю так: Голицина Пи. То есть Пиголицина. Я считаю, что Голицина - это основная часть, а «Пи» - это как бы преддверие слова...

     Игорь: Фамилия действительно необычная, но мне нравится, что- то в ней есть.

-Видимо, и в носительнице фамилии тоже что- то было... Почему- то вы ведь выбрали именно ее?

     -Ленка всегда была хороша собой. Но как- то по-особенному. Дело ведь не в красоте как таковой, вы ж понимаете. Можно иметь кукольное лицо, и ... все. Не секрет же, что красивые женщины, как правило, дуры. За редчайшими исключениями. Как- то так складывается, что, когда Бог дает все, что- то он все - таки отбирает. Короче, в Ленке было НЕЧТО.

     Лена: А я в Игорешке сначала ничего не разглядела. У него еще была манера, приходя в институт, со всеми целоваться, и я, помнится, думала: «Ой, Христенко идет, сейчас целоваться подойдет, надо куда-то убегать». Но однажды - я тогда репетировала дипломный спектакль «Время и семья Конвей» - увидела его в зале. Он сидел весь обросший, посматривал на нашу репетицию и одновременно читал какой- то сценарий. Как- то так получилось, что в перерыве мы с ним разговорились и ...

     Игорь: ... и давай жениться.

     Лена: Перестань! В общем, в тот день он пошел меня провожать и... остался на 27 лет. Хотя в институте Игорь пользовался большим успехом у представительниц противоположного пола, к нему шел такой поток интересных девушек...

     Игорь: А поток интересных юношей ко мне не шел?

     Лена: Нет, поток красивых мужчин устремлялся ко мне.

-Но почему же вы выбрали Игоря, а не тех красавцев?

     -Я думаю, что наши отношения нам даны свыше, от Бога. А к слову, должна вам сказать, что Игоряша тоже считался одним из первых красавцев курса.

     Игорь: Не верьте, я был достаточно уродлив, чем и обратил на себя внимание своей будущей жены...

     Лена: Ой, кстати! Он, пока мы учились, переболел, по-моему, всем, чем только можно. То на костылях приходил, то лысый, весь в зеленке... И я думала: «Какой- то мальчик странненький». Почти шарахалась от него. А потом вот пришел этот мальчик ко мне, всю ночь мы с ним проговорили, да еще он играл мне на гитаре фуги Баха, представляете?.. Вот с той поры и стал мне родным, любимым человеком.

     Игорь: Ничего подобного, койка решила все. Падение нравов в чистом виде.

     Лена: Ты сейчас наговоришь, и что про нас люди подумают?

     Игорь: Что у нас крепкая семья, причем правильной ориентации. Между прочим, в нашей счастливой 27- летней жизни эти слова - любимый, родной - я не слышал ни разу.

     Лена: Ну слава Богу, наконец услышал... А если говорить без шуток, то Игоряша в семье - уникальный человек. Папа он просто потрясающий, ему надо было бы иметь не одного сына, а полк детей- легко справился бы. Он же по дому делает все- и полы моет, и готовит, и убирает. И, по-моему, это прекрасно, когда мужчина помогает женщине по хозяйству.

     Игорь: Эмансипация достигла своего апогея

-Игорь, а до той романтической ночи с Леной вы ухаживали за другими девушками?

     -Не без этого, конечно, но особенно- то некогда мне было романиться, я же постоянно работал: мыл полы в рюмочной «Красный маяк» в Столешниковом переулке, в «Шоколаднице» на Пушкинской улице, в пирожковой и в шашлычной «Полевой стан» на Неглинке, работал ночным санитаром в институте Склифосовского, был грузчиком на ликероводочном заводе, уборщиком в парикмахерской на Кузнецком мосту... У нас была как бы студенческая мафия- мы везде подрабатывали и друг другу помогали... В нашей комнате вся общага тусовалась, потому что у нас водились продуктики. Из «Шоколадницы» - блинчики с яблоками, вареные яйца, булочки, из пирожковой- естественно, пирожки, из «Полевого стана»- мясо. А в рюмочной у нас была подруга Люська- буфетчица- женщина, на руке у которой было наколото слово «Север» и которая при мне одним ударом кулака здорового мужика уложила в нокаут. Так вот, эта Люська, когда мы с товарищем первый раз пришли мыть полы, спросила нас: «Артисты?» Мы согласно закивали. «Ну, это я люблю- кино, артистов, -улыбнулась и тут же задала вопрос: -Сливки будете?» Мы удивились: какие могут быть в рюмочной сливки. Но отказываться было неудобно, и я сказал: «Ну давайте». Она достала из -под прилавка бутылку, в которую сливалось все- водка, коньяк, портвейн...Это у нее называлось «сливки». Вот она нам каждый вечер давала бутылку этого коктейля, и мы его приносили в общагу. Так что у нас каждый вечер была накрыта поляна... Потом я еще дворником работал. У меня было два участка- на улице Красина и на Неглинке. И мы с приятелем перед занятиями, с полседьмого до девяти хреначили там. А общежитие наше находилось на платформе Лось Ярославской железной дороги. И каждое утро в любую погоду мы с Лосинки тащились в Москву на электричке... Ужас!

-А что заставляло вас терпеть такие мытарства в Москве? Какие пути завели вас в театральное закулисье?

     -Наверное, все- таки гены, ведь мои родители - артисты оперетты, они работали в провинциальных театрах. Я и в школе все время обезьянничал, всех пародировал. Вернее, в школах, потому что за время учебы я сменил их 24 штуки, так как мама с папой, уезжая на длительные гастроли, всегда брали меня с собой. В связи с этим учился я не очень хорошо, особенно по физике, химии, математике. Я в них вообще ничего не понимал. Математика для меня закончилась на задачах про бассейны с двумя трубами, и до сих пор у меня в пути велосипедист с пешеходом никак не встретятся.

-Трудно было каждый раз приходить в новый класс?

     -Конечно. Все время драться приходилось. Но я серьезно занимался классической борьбой, и в драках это, безусловно, помогало. Но, между прочим, гораздо больше помогало другое. Я ходил в музыкальную школу на класс гитары и, когда мы жили в Томске, играл в школьном ансамбле. Мы были безумно популярны в городе, нас даже никто не бил, хотя драки район на район были нормальным явлением, все ходили с ножичками. Я жил в районе Железки, а моя школа располагалась в Татарском, и, бывало, вечером после танцев идешь, смотришь, стоят человек восемь, подзывают: «Ну- ка, подойди-ка». Думаешь: «Елки- палки, все, конец». А тебя в это время рассматривают: «Из какого квартала будешь? А-а, это ты, что ли, на танцах играешь? Ну ладно, выпей портвейн и иди, скажешь, что маслобаза тебя пропустила». Жуть. Но мы правда хорошо играли на танцах. Девочки записки на сцену бросали. У меня до сих пор одна лежит, там написано: «Игорь, хочешь ходить со мной?» Представляете- хо- дить!

-А родились вы в каком городе?

     -В Ростове- на Дону. Потом родителей пригласили в Волгоградский театр оперетты, а затем, как я уже говорил, они кочевали по театрам разных городов. Вообще- то мама моя была серьезной балериной. Достаточно сказать, что звание заслуженной артистки России она получила в 20 лет, когда после окончания Московского хореографического училища работала в оперном театре в Душанбе, где солировала и в «Лебедином озере», и в «Дон Кихоте», и в «Бахчисарайском фонтане». Сейчас мама на пенсии, живет в Волгограде. Она мой самый строгий критик. Мне очень нравится, когда мама звонит мне после просмотра программы, которая шла в повторе, и говорит: «А сегодня ты мне понравился больше». Я отвечаю: «Мама, в этот раз я больше старался». Конечно, теперь мы с ней редко видимся, хотя, как только появляется возможность, я к ней приезжаю. Но надеюсь, что в ближайшее время перевезу маму в Москву, она ведь теперь, после смерти папы, одна...

     Лена: Папа Игоря шикарно пел. Солист был, красавец, амплуа - герой - любовник. Женщины просто падали. Когда театр приезжал на гастроли и ему говорили: «Владлен Семенович, у вас назначена репетиция»,- он со смехом отвечал своим могучим голосом: «Какая репетиция? Я - и все вокруг меня». Три года назад он ушел из жизни. Жаль, такой яркий был человек...Он, кстати, тоже учился в Москве, окончил ГИТИС, ему предлагали остаться в столице, но он заартачился, сказал: «Дадите квартиру, останусь». Квартиру не дали, и он уехал. Представляете, а через полгода все его товарищи получили квартиры...

-Попятно теперь, почему Игорь выбрал именно столичный вуз и именно эту специальностъ.

     -Между прочим, меня взяли везде- и во МХАТ, и в ГИТИС, и в «Щуку». Но я почему-то выбрал «Щепку», и начались там мои прозаические будни.

-Куда вас распределили после института?

     -А никакого распределения не было, нам просто сказали: «Ребята, давайте- ка устраивайтесь кто куда сможет».

     Лена: Это был 80- й год, Олимпиада, и Москва для иногородних была закрыта. А мы с Игоряшкой оба без прописки. У меня ведь как получилось. Моя мама, коренная москвичка, бросила Москву ради папы и уехала в Иваново. Но здесь оставалась бабушка. Так вы представляете, ее сшибает машина - насмерть, и я теряю квартиру, потому что прописана была не у нее, а в общежитии. Короче говоря, мы с Игорем буквально прятались от властей, незаконно жили в комнате, которую я снимала. Даже пожениться не могли.

-Почему?

     -А какие перспективы у людей без прописки? У нас была единственная надежда - устроить фиктивный брак и вступить в какой - нибудь кооператив.

-Удалось?

     -Да, Игоряшка дважды женился фиктивно.

     Игорь: Я любил иной раз ненадолго жениться. А как еще было остаться в Москве? Тогда это была верная тропа, по которой, к слову, шел не я один.

-А одной, женитьбы не хватит?

     Лена: Не получилось у нас с одного раза - после регистрации с Игоря запросили такую сумму, которую мы набрать не смогли. Пришлось ему развестись, а потом опять жениться. Одна наша знакомая как - то сказала мне: «Слушай, у моей подруги есть комната на Новослободской. Если Игорек с ней распишется, то она получит квартиру, но при условии, что он не будет претендовать на площадь». Так все и случилось. В то время ведь нельзя было, как сейчас, просто купить квартиру. Мы и в кооператив еле- еле вступили. Дай Бог здоровья Елене Образцовой - крестной нашего сына Егорки, которая пробила нам кооперативную квартиру. Елена Васильевна - наш любимый, золотой человек, мы до сих пор на нее молимся.

-Ребенка вы долго не решались родить?

     -Наоборот, я родила сына, когда Игоряшка заканчивал 4-й курс. Помню тот счастливый момент, когда захожу в комнату и говорю: «Игорек, мне кажется, я беременная» Он сказал единственную, но самую важную фразу: «Рожай!» И это несмотря на все бытовые и материальные трудности нашей жизни. А сейчас Егору уже 25 лет. Он окончил сначала факультет иностранных языков МГУ, потом получил американский диплом Денверского университета, а сейчас завершил учебу в Институте нефти и газа. Как все сложится дальше, мы не знаем. Пока он работает на фирме.

-Значит, профессиональный генетический код на сына не распространился?

     -Нет. Как ни странно. Хотя он снимался и в «Спокойной ночи, малыши!», и во всех «Будильниках», и вообще в детстве был очень артистичным ребенком. Но когда перед ночными съемками, чтоб растормошить его, кто- то говорил: «Игорь, посмеши сына», - Егор отвечал: «Ой, только не надо, мне его мульки неинтересны...» В общем, не привлекли сына ни кино, ни эстрада, ни театр.

-В отличие от вашего мужа, который попробовал себя во всех творческих ипостасях. Игорь, как, кстати, вы оказались в Театре сатиры?

     -Только благодаря Лене, поэтому пусть лучше она расскажет.

     Лена: Просто так получилось, что я очень дружила с Валентином Плучеком и его женой Зинаидой Павловной и была, одной из немногих, вхожей в их дом- немножко помогала им по хозяйству. И весь театр, естественно, знал об этом. Они даже говорили, что удочерят меня. Не раз я слышала от Плучека примерно такие слова: «Ленка, я взял бы тебя актрисой, но если сделаю это, меня сожрут...» И я, чтобы никого не раздражать, стала работать костюмером. Но про Игоря я Плучекам много рассказывала. И вот однажды они мне говорят: «Где можно его посмотреть?» Я сказала, что у него на следующий день дипломный спектакль. Зинаида Павловна посмотрела и сказала: «Хороший парень, пусть придет, покажется Плучеку». Игоряшка показался, и его взяли в театр.

-Не опасались отпускать мужа в окружение красивых актрис?

     -Конечно, я понимала, что Игорь нравится женщинам, так же, как понимаю это и сейчас. Но, по-моему, это нормально. Кстати, когда он пошел в «Сатиру», одна актриса мне сказала: «Ленка, у нас такие бабы, уведут ведь твоего мужика». Я подумала: «Ну не буду же я держать его дома на привязи, чтоб он совсем закис без работы...» И сказала сама себе: «Как будет, так и будет, но я ему препятствовать не стану». И, как видите, ничего страшного не произошло. Правда, потом Игорьку все равно пришлось уйти из театра - опять же из- за прописки начались проблемы...

     Игорь: Но тут как раз мне неожиданно позвонил Александр Шуров. Они в то время в очередной раз поссорились с Рыкуниным, он решил сменить партнера, и ему порекомендовали меня. Так началась моя новая жизнь. Нет, конечно, эстрадный опыт у меня все- таки был, потому что я с артистами театра много раз ездил с концертами на «чес» - была тогда такая традиция. Мои рекорд - это когда за 24 дня мы сыграли 104 концерта. Помню, в Донецке, на шахте, бедные шахтеры в 6 утра выходят после ночной смены, а мы тут уже с концертом их ждем. Тетка- организатор бегает: «Артисты приехали! Театр сатиры! Все - в красный уголок!» А они грязные, замученные: «Какие еще артисты? Козлы, е-мое, понаехали. А пошли бы они...» В общем, играть по пять концертов в день - это нормально было. Причем играли -то не на одной площадке, а с переездами - то клуб, то автобаза, то колхоз... Помню, шарашили по Алтаю и приехали в какое - то село. Местный начальник говорит: «Никого нет, все на вечерней дойке».- «А когда она закончится?» - «В одиннадцать». Значит, надо ждать - все же строго было, два экземпляра актов о проведении концерта должны были быть подписаны председателем колхоза и представителем филармонии. А в том селе даже магазин отсутствовал. Я был саамы молодой в труппе, и Спартак Мишулин говорит мне: «Есть охота, пойди найди чего - нибудь». И я стал скрестись по заборам. Никто не откликается. Наконец в одну калитку достучался, открывает человек - рожа синяя, небритая, шапка солдатская без звездочки, телогрейка, кальсоны, галоши на босу ногу... Я говорю: «Хозяин, мы артисты, приехали из Москвы». Протягиваю пять рублей и прошу: «Принеси чего - нибудь поесть -огурчики какие- нибудь, помидорчики, сало, хоть чего - нибудь давай». В ответ: «Нет ничего, пошел вон отсюда». Я говорю: «Минуточку, пожождите.. Понимаете, это Московский театр сатиры, Спартак Мишулин- Саид, «Белое солнце пустыни», Карлсон... Ну хоть молока с хлебом дайте». Он говорит: «Иди к черту...» (это я цензурирую его речь). Я говорю: «Ну хозяин...» И тут слышу: «Какой, на фиг (цензурирую!), хозяин! Я - хозяйка!!!» Такая чудовищная баба была... Вот таким образом приобретался мой эстрадный опыт.

     Поэтому, когда раздался звонок Шурова с предложением выступать вместе, я обрадовался. Хотя поверил в это не сразу. Для меня же он был каким - то ископаемым - честно говоря, я думал, что он умер уже давно. Но когда приехал к нему на встречу, то увидел, что он в прекрасной форме... Мы вместе проработали год, и для меня это была большая школа. Хотя работал я с ним, как на минном поле, потому что мне было 28 лет, а ему - за 80 и, разумеется, тексты у него из головы вылетали напрочь. Но Шуров всегда выходил на сцену с большой красной папкой, кланялся, садился, все думали, что у него в ней ноты, а там был текст, написанный гигантскими буквами. А руки у него были удивительные, играл он безошибочно, виртуозно, хотя, кстати, никогда музыке не учился. Этот человек был целой эпохой... Надо сказать, что Шуров был свидетелем на нашей с Леной свадьбе.

-Зачем это вы вдруг решили жениться? Жили же спокойно без штампов в паспортах...

     - Мы действительно не придавали этим формальностям никакого значения, и официальная регистрация брака для нас была вынужденной мерой, она ничего не изменила в наших отношениях. Просто тогда появилась возможность получить квартиру, вот мне и пришлось срочно пережениться - развестись со второй фиктивной женой, жениться на Ленке, а потом уже заниматься квартирными делами... Приехали мы с Шуровым в загс, и он там сказал: «Я народный артист Александр Шуров. Моему внуку нужно срочно жениться. Распишите их побыстрее». Потом о чем - то пошушукался с тетками, после чего они спрашивают нас: «А кто второй свидетель?» Я говорю: «Да вот он, бегает» - и указываю на 8- летнего Егора, который был с нами. Так нас и расписали.

-А как все- тики вы попали па большую эстраду?

     - Я считаю, что вообще все пародисты должны скинуться и поставить два памятника из золота в полный рост Михаилу Сергеевичу Горбачеву и Борису Николаевичу Ельцину - на них ведь столько денег все «накосили». Их же пародировал каждый. Тогда достаточно было просто выйти на сцену с весьма немудреным текстом и сказать (пародирует голос Горбачева): «Дорогие друзья, вы знаете что...» или (пародирует голос Ельцина): «О, дорогие россияне...» В зале просто обвал был, клянусь. Я в числе прочих тоже работал в те времена с пародиями. Потом в «Куклы» пришел - поскольку папа Сережки Безрукова в Театре сатиры служил, он знал меня и предложил мою кандидатуру вместо Сережи, когда у того серьезная работа в кино началась. И я четыре года озвучивал персонажей в «Куклах». Еще я говорил голосом попугая Кеши вместо Хазанова, когда Геннадию Викторовичу это стало неинтересно. А сейчас я еще озвучил две серии «Ну, погоди!» вместо Анатолия Дмитриевича Папанова.

     Лена: И еще Игоряшка снялся в новом сериале у Дмитрия Астрахана, а до этого он играл в картине Сергея Никоненко «А поутру они проснулись».

-Игорь, как же при такой занятости вы успеваете участвовать в бесконечных юмористических программах?

     -Как- то подстраиваюсь, тем более что мне это очень нравится. Особенно «Кривое зеркало». Когда мы с ребятами собираемся на сцене, нам все это в кайф. Каждый из нас- совершенно самостоятельная единица, но все мы с удовольствием собираемся на 10 дней и вкалываем до умопомрачения. В принципе, это каторга, потому что за это время мы должны отрепетировать и за два последних дня снять три (!) программы. Но в этом состоянии экстрима, наверное, и есть некий магнетизм и какое- то ощущение свежести чувств.

- Известность, узнаваемость изменила вас?

      -Что значит сегодня известность, популярность, узнаваемость, звания? Это же все настолько относительно. Я понимаю, можно говорить о популярности, когда вспоминаешь покойного Юрия Владимировича Никулина или дядю Колю Крючкова. Помнится, он говорил: «Эх, мальчугашка, ты знаешь, какие мы артисты были? Я, Петька Алейников, Борька Андреев... У нас свой самолет был, не понять тебе, мальчугашка. Так вот, мы на гастроли летим втроем, а обратно возвращаемся - полсамолета подарков, полсамолета баб. Вот какие мы артисты. А вы все так - пыль...»

-Игорь, после всех мытарств вы достигли безусловного благополучия. Любящая жена, успешный сын, новая квартира плюс популярность, материальная стабильность... Как вы сами оцениваете свою жизнь на этом этапе?

     - Боюсь сглазить, но на данном этапе я по- настоящему счастлив. Семья поддерживает во всем. Прежде всего, мне очень повезло с тещей. Когда нам с Ленкой было совсем тяжело, Антонина Сергеевна помогала нам всеми возможными способами. Она- самая лучшая теща в мире, таких просто не существует. С Егоркой у меня полное взаимопонимание и вообще никогда не было никаких проблем. А Лена, как творческий человек, является для меня первым, а стало быть, и главным зрителем и - что особенно важно- главным режиссером моей жизни. Что же касается популярности - тут все очень эфемерно. Точно знаю одно: к удаче нужно быть готовым. Если у человека есть какой - то творческий запас, накопленный с годами, то в период везения он помогает. Популярность ведь нужно все время подогревать, поддерживать, а это безумно сложно. Ведь можно влететь на сцену: «Ах, вот он- я!» - и все, тут же выдохнуться... Оказывается, что потом, по гамбургскому счету, платить- то нечем. Сейчас на эстраде, к сожалению, очень много таких людей, но мне не хотелось бы оказаться в их числе.

журнал "7 дней"  Татьяна Зайцева

на страницу фотоальбома